Группа Сети 27 октября в клубе «16 тонн» сыграет большой сольный концерт. Специальными гостями станут музыканты группы Би-2, а сам концерт получил статус официального afterparty двухдневного шоу Би-2 — NewBest, которое пройдет на площадке ВТБ Арена 25 и 26 октября при поддержке Сетей. Основатель, вокалист, автор песен группы Сети, соавтор текстов и музыкант группы Би-2, экс-участник группы Сплин, Ян Николенко в интервью для Eatmusic рассказал о предстоящих концертах, клипах и альбомах Сетей, поделился своими взглядами на музыкальную индустрию в России и за рубежом.
EM: Какие песни вошли в программу московского сольного концерта Сетей?
Ян Николенко: Весь альбом «Просто» и штук шесть — с первого альбома «Небо на земле». В прошлом году на бис мы играли две песни из Эдипового Комплекса как сюрприз для тех, помнит эту группу. Сейчас, скорее всего, сыграем три абсолютно новые песни Сетей. Мы их еще нигде не публиковали. Будет настоящая премьера.
EM: Сети сыграют сольник и в Питере?
ЯН: Да, 17-го ноября, на следующий день после концерта Би-2 в «Ледовом», где Сети тоже будут на разогреве, в месте под названием Social Club, ул. Рубинштейна 40/11.
EM: Ждать ли в ноябре новый релиз, как вы озвучивали прежде?
ЯН: Я бы сделал его и раньше, но у меня случился затык с пением. Пропало настроение. Пою и сам себе не верю. Такое бывает! У нас получился простой в два или три месяца, когда я приходил на студию, пел, понимал: не то. Хотя я как пел, так и пою. Не стал ни лучше, ни хуже. Это все в голове. Я просто перестал сам себе нравиться. Недовольство начинает расти, как снежный ком. Нужно отпустить ситуацию. Сейчас вроде полегчало — запел. В ноябре не выпустим. Отложим на следующий год. В феврале, где-то так. Песни вот они, лежат. Осталось спеть.
EM: Когда ты успеваешь репетировать с Сетями?
ЯН: Это очень сложно. Наш бас-гитарист Витя Санков играет в Полюсах, помимо нас, и живет в Питере. Полюса часто бывают в Москве. Мы стараемся ловить его, чтобы ему лишний раз не ездить туда-сюда. Садимся и с утра до вечера репетируем. Но ребята, к счастью, все очень быстро запоминают и помнят потом. У них хорошие молодые головы.
EM: С твоей занятостью в Би-2 ты не устаешь от репетиций?
ЯН: Репетировать-то я как раз не устаю, там настроение есть всегда! Когда идет совместная игра, оно появляется обязательно. Тем более еще какие-то друзья приходят… Есть публика, короче говоря! А студия — такой интимный процесс, когда ты вообще один на один с собой. Вот это мне не нравится. Репетировать получается нечасто, зато всегда весело и бодро.
EM: Сети неоднократно разогревали Би-2. Ваша программа за время этих концертов изменилась?
ЯН: Мы ее максимально облегчили. Народ приходит на длинное шоу Би-2 и никак не хочет серьезно вникать во что-то еще. Обычная проблема разогревающих групп. Если они начинают гнуть свою линию и погружать людей в какой-то концепт, люди реагируют отрицательно. Им не хочется грузиться. Они пришли получить удовольствие. И группы Би-2 им для этого вполне достаточно. Мы сейчас играем исключительно простые и позитивные песни типа «Smile» и «Города» И нас сразу стали лучше принимать. Вообще последнее время все было очень хорошо, даже на редкость, я б сказал! Я не ожидал, что публика будет до такой степени к нам терпима. Не кричали «Давай Би-2!». Площадки огромные, там большая часть — все-таки случайные люди. Понятно, что есть там тысяча ярых фанатов. Остальные где-то что-то слышали и хотят кайфануть под пару-тройку любимых песен. Но никак не под еще 6 песен какой-то вообще непонятной для них группы. Мы сделали очень важную вещь по совету Шурика Би-2, который собаку съел на том, как надо составлять программу. Он сказал: Яник, а давай вы будете начинать с песни «Smile». Да, это работает, действительно. Мы выяснили. Играешь «Smile», и все расслабляются, танцуют.
EM: Шура как-то отслеживает и корректирует сет-лист Сетей на концертах Би-2?
ЯН: В программу он вообще не лезет никогда. Единственное, что посоветовал — поставь-ка «Smile» первым. Но это нормальный совет. А так он мне не говорит, что играть. И я не припомню, чтобы он сильно меня поправлял и в процессе работы над альбомом. Я все новые песни сначала показываю ему. Шурик меломан, человек с прекрасным музыкальным вкусом. Интересно узнать его мнение. И до сих пор ему практически все нравилось. Что меня постоянно заряжает оптимизмом. Сам я всегда сомневаюсь в себе.
EM: И критику ты воспринимаешь нормально? Если ему когда-нибудь не понравится песня?..
ЯН: Не очень нормально. От него — нормально. Вообще — нет. Я очень мнительный человек. Какие-то люди умеют критиковать так, что тебе не обидно. Другие хотят польстить, а тебе хочется сказать: пожалуйста, не говори этого, потому что лучше б ты меня ругал.
EM: На сольных концертах Сетей вы уже обкатали программу?
ЯН: Уже все работает! И большинство того, что мы задумали — работает. Видимо, сказывается опыт в Би-2. Есть какие-то вечнозеленые приемы, которые не устаревают.
EM: У Сетей есть неконцертные песни?
ЯН: Ну, конечно, есть! Много песен из нашего первого альбома я не играю потому, что они кажутся детскими и наивными. Тогда это было нормально, а сейчас — вообще ненормально. Это характерно для большинства моих знакомых музыкантов. Тот же Саша Васильев упорно не играет такие потрясающие песни, как “Первый снег”, песни из первых альбомов, хиты стопроцентные, «Рыбу без трусов» ту же. «Будь моей тенью» они играют, но очень редко. Он говорит: это уже не я. Вот я так же.
EM: Ты сейчас не совсем о неконцертной песне, больше о неактуальной, когда вырос из песни, как из штанишек.
ЯН: Так все равно, на концерте то же самое: во-первых, из штанишек уже вырос, во-вторых, не знаешь, как преподносить. То есть не веришь. А на концерте если не веришь — вообще ничего не получится. Это будет мертвяк.
EM: Иногда в неактуальных песнях переписывают куплеты, актуализируют.
ЯН: Я лучше что-нибудь новое напишу. Я к песне отношусь как к произведению. Оно выпущено, и оно должно оставаться в таком виде. Ладно тексты. Есть целый ряд групп, которые любят постоянно менять аранжировки, делать новые версии. Мумий Тролль — большие любители переделывать песни, Земфира. Я лично обламываюсь, как и очень большое число моих знакомых, когда ты приходишь на концерт, а песня перестает работать, как тебе хотелось бы. Я понимаю, что со стороны слушателя так относиться к артисту невежливо, но тем не менее. Я предпочитаю играть очень близко к тому, как написано. А менять тексты мне скорее просто лень! Это ж нужно будет запомнить! У нас сейчас Лева “закройте обратно Америку” все последние концерты упорно поет как «закройте обратно истерику», я даже не понимаю, что он имеет в виду. Потому что ему, наверное, показалось, что сейчас закрывание Америки будет подстегивать нездоровые умы к комментариям.
EM: Что из опыта работы в Би-2 ты взял с собой в возрожденные Сети?
ЯН: Отсутствие страха перед публикой. Раньше я до такой степени волновался и боялся выступать, что все было как в бреду. Я выходил, закрывал глаза и пел, а когда я их открывал, уже все закончилось. Благодаря нашей сумасшедшей концертной практике с Би-2 я избавился от страха перед залом. Сейчас выхожу, смотрю в глаза людям. Концерт перестал быть стрессом и превратился в удовольствие. За это я очень благодарен Би-2 и вообще судьбе, что так сложилось.
EM: Би-2 уделяют большое внимание концертным костюмам. Ты принес эту историю подбора гардероба в Сети?
ЯН: А пытались принести, коллеги мои упираются. У них такая питерская закалка, характерная: нужно быть естественным и выходить в том, в чем чувствуешь себя хорошо. Человек не понимает, что можно себя почувствовать хорошо, как ни странно, и в неестественном для себя костюме. Ты выходишь на сцену — и ты другой. Я, например, вот так ощущаю эти «бидвашные» переодевания. Я себя чувствую актером, свою роль играю. Пока я до коллег не смог донести, что это важно. Для первых концертов с Сетями мы пытались придумать какую-то костюмную историю, но ребята ее просто систематически запарывали. Получался винегрет на сцене по костюмам. Сейчас мы выбрали черные футболки и джинсы. Слава Богу, против этого никто не выступает! Но я стараюсь в группе не быть каким-то жестким надсмотрщиком и лишний раз на людей не давить. Может быть, если мы будем играть чаще и зарабатывать значительно больше, то я и надавлю. А пока нет.
EM: На 15 лет была заморожена деятельность Сетей. Насколько велики шансы, что ты захочешь в свое время реанимировать Эдипов Комплекс?
ЯН: Вряд ли. Я окончательно разочаровался в себе как в англоязычном исполнителе. Если почему-то позвонят из-за границы и скажут: ребята, мы тут случайно услышали ваши песни и давайте вы приедете сыграете концерт — тогда да. А сам снова стучаться в эту дверь я уже не могу. Сил нет, и меня просто бесит собственное бессилие, когда я понимаю, что между тем, что я хочу и тем, что получается — пропасть, и мне ее не перепрыгнуть никак.
EM: Откуда ты знаешь английский на таком уровне, чтобы писать тексты?
ЯН: В университете учил. Потом у меня была девушка англичанка. Познакомились в Питере, она приехала по обмену. Мы довольно долго с ней встречались, я даже ездил знакомился с ее друзьями и родителями, но все закончилось. Когда мы приезжали в Англию, единственным русскоязычным человеком там была она, кроме меня. Поэтому мы переходили на английский. Я не могу сказать, что в результате хорошо знаю английский. Но как-то мне удавалось писать. По акценту это было не очень, но по содержанию нормально. Как говорили носители языка, акцент был милый. А песни людям нравились. Значит, все в порядке.
EM: Почему тебя потянуло в англоязычные тексты, потому что слова короче, ритмичнее?
ЯН: Да, к моей музыке лучше подходили. Когда я пробовал писать на русском, мне казалось, получается полная ерунда. На английском нравилось. Второй момент — ну, амбиции были. Хотелось за границу. Это был тот момент, когда всем хотелось за границу, и все знали, что это возможно. Были группы типа Парк Горького. Да и многие питерские мои знакомые активно гастролировали там. Spitfire, например.
EM: Сегодня артисты, которые работают за границей, часто не слишком известны у нас.
ЯН: Да. Есть такое. Потому что у нас с трудом принимают англоязычные группы, которые при этом свои. Даже Brainstorm популярны, но все равно им тяжело собирать большие залы в провинции. Народ их воспринимает как своих, которые почему-то поют на чужом языке. «Пять песен на русском, ведь могут же!»
EM: Ты думаешь, причина здесь не в том, что у нас народ литературоцентричный?
ЯН: Так народ же прекрасно слушает англоязычную музыку, которую он не понимает вообще! И Rammstein слушают — ничего не понимают, но нравится дико. Scorpions — главная группа всех времен и народов в нашей стране! Это мы по Би-2 знаем прекрасно: куда ни приедешь, везде твое шоу сравнивают со Scorpions. Сейчас у нас NewBest, очень красиво все, дорого. Я говорю: ну вот интересно, сейчас-то хоть приблизились мы? Потому что приезжаешь в провинцию, слышишь там: ну ребят, нормально, почти как скорпы.
EM: Почему Scorpions, не Metallica, например?
ЯН: Потому что Scorpions активно гастролируют по российской глубинке. Их они видели, а Металлику нет. Короче, от иностранных артистов они не требуют ничего. Они понимают: человек не знает русский язык. А вы ребят, вы же русские. Ну это восприятие такое.
EM: С ростом числа эмигрантов у нашей музыки возросли шансы получить за границей аудиторию, достаточную для клубов?
ЯН: Эмигранты долго и с удовольствием ходят на группы, которые нравились им на родине, но постепенно вживаются в новые условия и перестают ходить. А их дети вообще не интересуются русской музыкой. Сейчас ситуация такая, что просто популярные у нас группы собирают на Западе как раз типа пабы, и только суперуспешные артисты тянут относительно приличные клубы. Это, короче, не бизнес! Так, проветриться и погулять. Других посмотреть, себя показать.
EM: Ваш альбом “Просто” сводил в Стокгольме Stefan Boman, который работал с The Hives, The 69 Eyes. Мастеринг выполнял Big Bass в Лос-Анджелесе. Это вклад Шуры?
ЯН: Я сам все сделал. Посмотрев на Шуру, понял, что так можно. Многие мои коллеги ехали за границу, тратили страшные деньги и обламывались. Я посмотрел, как Шурик делает все удаленно — просто отправляет треки и, находясь здесь, оценивает результат. Продюсера, который будет с нами работать, я выбирал лично. Он очень дорогостоящий, мне удалось уломать его на 50% скидку. Ему было интересно впервые поработать с русской группой. Здесь ведь огромный неизведанный рынок. В Швеции его все знают, а в России его никто не знает, и он не знает никого. Он сделал серьезную скидку, и я смог себе это позволить. Сколько он заламывал изначально — было неподъемно.
EM: Результат стоил затрат?
ЯН: Я очень доволен. Мы нашли своего человека. Я только немножечко подправил вектор, и он стал присылать миксы, которые не хотелось менять. Всегда хочется, с ребятами советуешься: а может изменить здесь? Они говорят: «Оставь. Пусть человек тоже творчеством занимается. Если ты будешь его каждый раз дергать и просить что-то переделать, он потеряет интерес». Поэтому после первой трети альбома оставшиеся треки летели один за другим. И я с удовольствием слушаю альбом. Все примерно так, как мне и хотелось.
EM: Почему вы выбираете работать там, с ними проще, они качественнее делают?
ЯН: Они более наученные и подкованные технологически. У нас есть очень талантливые звукорежиссеры, хорошо оснащенные студии, но до сих пор нет такой звукорежиссерской школы, чтобы человек умел решить задачу мгновенно. Чтобы каждый раз решение не было изобретением велосипеда. Они просто хорошо образованные. У них значительно раньше возникла индустрия, и совсем другой рынок по количеству артистов. Они все время заняты, все время работают и много умеют. Вот это самый важный момент. По качеству сейчас в России можно очень хорошо записываться. Для сведения требуются специалисты, которых у нас, на мой взгляд, недостаточно.
EM: А человек, делавший мастеринг, Big Bass Brian, он же по хип-хопу?
ЯН: Ну и что! С ним Шурик познакомился, кстати говоря. Би-2 мастерили альбомы с ним. И Шурик мне говорит: напиши Гарднеру. Если он согласится, ты у него тоже отмастери. Мастеринг — процесс простой. Там уже точно не надо присутствовать. Песня готова, ты ее отправляешь, тебе присылают ее назад, и ты просто ставишь у себя на бытовых колонках. Слушаешь, если качает — значит, отлично! Гарднер очень серьезно изменил шведский микс, красивый и аккуратный. Он добавил агрессивности, что всегда хорошо, и всегда отличает английские и американские записи от наших российских, более размазанных и аморфных. Они не стесняются плотно-плотно зажимать запись, чтобы она просто орала. Они не боятся экспериментировать. А у нас боятся. Боятся, что им потом скажут: не умеете. Чем всех Билли Айлиш поразила? Она берет и делает, как хочет. И все говорят: а что, так можно было? Да как угодно можно!
EM: Не слишком давно вы с Би-2 на машинах в частном порядке путешествовали по Калифорнии. Что тебя там поразило?
ЯН: Меня поразило природное разнообразие в пределах одного штата, мы купались в море в LA, мучались от жажды в пустыне и попали в горах в снегопад, от которого не спасали полный привод и цепи на колесах. И все это за несколько дней. Калифорния — это все богатства и особенности мира, представленные в одном тематическом парке. То же касается и населения. Это успешно реализованный Вавилон
EM: В новом альбоме есть песня, которую ты доделал и сказал: “Классно!”?
ЯН: Из четырех песен, которые сейчас в работе, по-настоящему я горжусь двумя. Одна называется «Мой Бог», вторая — «Вдвоем». Все песни нравятся. Иначе я не смог бы продолжать. Если бы я чувствовал, что лимит исчерпан в очередной раз, я бы опять все это дело закрыл.
EM: Бывают авторы, у которых группе 25-35 лет, и им все еще есть, что сказать. Они пишут и пишут.
ЯН: Это то же самое, что с Интернетом. Есть люди, которые не могут без поста в день и дико нервничают, если не знают, что им написать сегодня. Среди моих знакомых огромное количество Интернет-зависимых. Думаю, с музыкой примерно такая же ситуация. В какой-то момент ты уже не можешь остановиться.
EM: Ты за принцип: надо писать, когда нельзя не писать?
ЯН: Я просто так поступаю. Вообще я стараюсь людей не осуждать. Ну пишет человек много песен — пусть пишет. Другой вопрос, что со стороны это бывает странновато. Ты просто видишь, что люди, которые написали замечательные песни, не могут остановиться. Запас прочности и доверия, который сами себе создали, они начинают разрушать собственными руками. Потому что они не могут взять передышку и несколько лет, черт возьми, просто не писать новых песен. Или хотя бы не выпускать их! Примеров много. Я просто так не умею. И считаю, что мне повезло. Нет ничего хуже, чем превратиться в графомана.
EM: Ненормативную лексику ты допускаешь далее в своих текстах? Пожестче, чем в Smile? Некоторые артисты принципиально от нее отказываются, говорят: я за чистоту русского языка.
ЯН: Я ничего не делаю принципиально. Совершенно беспринципный человек! Просто не было необходимости. Если очень захочется матернуться в песне — обязательно матернусь. Я ничего не стесняюсь. Я стараюсь, чтобы все было естественно, а для меня это неестественно. Поэтому я и не делаю.
EM: Как соавтор в Би-2 ты приносишь идеи для текста или работаешь с формой?
ЯН: Скорее я дописываю. Изначальную идею мы практически всегда оставляем за Левой. Чтобы это было Би-2. А дальше мы сидим с ним вдвоем, эти идеи развиваем. Я думаю, по такому принципу работали и братья Стругацкие, например. Идея не может прийти в голову сразу двоим. Кто-то предлагает, кто-то помогает реализовывать. Меня абсолютно устраивает ситуация, потому что я очень не хочу, чтобы меня ассоциировали исключительно с группой Би-2. Я с большим удовольствием работаю в Би-2, но для меня катастрофа, если про меня будут говорить: это Яник из Би-2, и все. Больше ни о чем не вспомнят. Я этого боюсь! Поэтому меня абсолютно устраивает второстепенное значение моего авторства. Зато у нас отношения прекрасные. Нам нечего делить.
EM: Сети у тебя для того, чтобы высказаться о…
ЯН: Сети у меня для того, чтобы нарисовать звуковую картину. Я не трибун, не оратор. Скорее, художник. Я стараюсь, чтобы тексты передавали общее настроение. Важны не сами по себе слова, а то, как они соединяются. Мои песни обо мне. Жизнь у меня интересная, многогранная. Поэтому и песни, надеюсь, тоже хорошие!
EM: От политических тем, от социалки ты далек.
ЯН: Нет, просто надо уметь, хотеть и любить про это петь. Вот как Вася Обломов. У него хорошо получается. Для предыдущего альбома у меня написана очень политически заряженная песня, нервная, едкая. Мы ее даже записали. И выбросили на стадии сведения. Она в альбом не вставала. Идет единое полотно из 11 треков, и куда ее не поставь — она все остальное сворачивает в бытовуху какую-то.
EM: Самое политическое рубилово у нас — на Facebook. Тебя нет в соцсетях. Где ты читаешь новости о политике?
ЯН: Facebook не могу, совершенно. На «Эхо Москвы» захожу, на «Медузу». Либеральные новости читаю. А дальше На «Мэйл.ру» иду и сравниваю. И по тому, что где написали или не написали, что где ругают, а что где хвалят, можно составить усредненную и, надеюсь, правильную картину.
EM: Бывает, музыканты уходят из группы, чтобы заниматься сольными проектами. В активно гастролирующей группе Би-2, с огромной нагрузкой, практически все заняты своими проектами параллельно. В чем дело?
ЯН: Ты знаешь, в первую очередь — в мудрости Шурика, который как раз за это отвечает: дать ли человеку время на свой проект. Или сказать: нет-нет, мы будем репетировать! каждый день! Шура и Лева прекрасно понимают, что в группе все — действительно самодостаточные люди. И если им не давать возможность делать свое — просто захиреют. И сдуются. Это очень мудрый подход и редкое явление. Чаще всего лидеры группы относятся очень ревниво к попыткам заниматься чем-то своим. Из-за чего группы и разрушаются. Многие хорошие группы распались из-за того, что вокалист требовал полного погружения в свой мир и не давал людям самоутверждаться. У нас не так. А время есть потому, что Шура, Лева — большие любители не только поработать, но и отдохнуть, и пока они отдыхают, мы занимаемся своими делами.
EM: Тебе еще везет, что ты не участвуешь в концертах Би-2 с симфоническим оркестром.
ЯН: Ну как везет, я сам оттуда выпилился! Я сам сказал: ребята, дайте мне эту возможность потратить время на свои дела. Играть по нотам оркестровые партии, сидеть в оркестре мне даже и неинтересно. Ну, никто меня особо и не уговаривал.
EM: Твои мысли о Куртках Кобейна?
ЯН: Шура Би-2 не может сидеть на месте, и если вдруг нет нового альбома у Би-2, он все равно делает что-то. Устраивает вокруг себя круговорот интересных творческих личностей и купается в этом. С неизменно мощным результатом. Куртки — очень разноплановая и богатая пластинка, я в ней особо выделяю треки, сочиненные нашим давним другом Олегом Чеховым, он фантастически талантлив и тонок.
EM: Сети — это тот проект, о котором ты мечтал, когда был маленьким?
ЯН: Эдипов Комплекс был проект, о котором я мечтал. Я играл в рок-группу и рисовал воображаемые рок-группы в тетрадках, придумывал песни на псевдоанглийском языке и мечтал, что я буду выступать. Потом меня понесло в другую степь, я поступил на филфак. Долго не удалось там продержаться, я вернулся в музыку. Три курса осилил, а в самом начале четвертого сломался. Начались концерты, все было с академической учебой несовместимо. Да и неинтересно. Ну и стал я реализовывать детскую мечту.
EM: Эдипов Комплекс ты заморозил из-за Сплина?
ЯН: Нет, там совпало все. Скорее Шурик позвал меня в Сплин, узнав, что разваливается Эдипов Комплекс. Почему он разваливался: все первично повзрослели, начались браки, дети, проблемы с деньгами. Закончился подростковый счастливый период, когда ты можешь спать под забором и есть что попало, и все равно заниматься любимым делом. Играть на любых инструментах и в любом угашенном клубе. Все захотели жизненного комфорта, люди перестали ходить на репетиции, начались даже срывы концертов. И я понял, что не хочу никого заставлять. Песни-то мои. Получается и судьба моя. И риск мой. Я не мог им нечего предложить. Денег у меня не было. Группа посыпалась, а Сашка Васильев меня подхватил. Мы к тому моменту много играли вместе, просто я был сессионным флейтистом. Тут он просто взял меня на постоянную работу.
EM: Тебя уже сто раз спрашивали, почему флейта, но об этом невозможно не спросить. Флейта — правда странный выбор для парня, который мечтает о рок-группе.
ЯН: Мечтать о рок-группе я начал позднее, лет с 12. А на флейту пошел в 9 лет. Выбор был сделан спонтанно, в очереди на прослушивание в музыкальную школу. Флейтисты разминались для экзамена, который у них проходил за соседней дверью, и меня заворожил звук и вид дудок, маленьких, но мощных. И ребята выглядели как-то особенно вдохновенно. Особенно запомнился мне тогда сын режиссера Динары Асановой Анвар, очень красиво играл и смотрелся круто. Мы с ним вместе учились потом. Впрочем, не уверен, что не выбрал бы, скажем, мандолину, если бы услышал тогда ее, а не флейту! Дети много за что берутся импульсивно, а потом остывают и забрасывают. Мне повезло, я оказался в этом смысле однолюб. Кайф и плюс моего тогдашнего выбора именно в том, что флейтистов не так много, но они много кому нужны! Конкуренция меньше!
EM: Твой любимый флейтист — не Ян Андерсон. Кто он? Не бывает ведь без ориентиров.
ЯН: У меня нет особо любимых музыкантов, и флейтистов в частности. Но на меня определенно повлиял Иэн Макдональд из ранних King Crimson, его манера импровизировать и стиль в музыке. Да и Ян Андерсон тоже научил некоторым приемам, которые не показывают в школе, потому что они не используются в классике. Я группу его не люблю, но он сам гений инструмента, конечно же.
EM: У тебя длинное соло в песне Би-2 “Серебро”. На последнем Нашествии было ужасно холодно во время вашего сета, и песня “Серебро” — в самом его конце. Как ощущения с флейтой?
ЯН: На морально-волевых! Плюс коньяк помогает. Вообще-то было лето и не настолько холодно. Мы со Сплином играли на 30-градусном морозе на каких-то выборах в городе Дмитров. Работали тепловые пушки, но они не спасали. Вот там флейта примерзла. Меня вместе с флейтой в автобус и загружали, как монумент. Я, кстати говоря, в программе «NewBest» длинное соло исключил. Решил, что много лет подряд играю одно и то же. И надо взять и не сделать этого.
EM: Работа в коллективах с одним и с двумя фронтменами отличается?
ЯН: В Би-2 во время концертов по сути фронтмен один — Лева, а Шура как художественный руководитель. Особой разницы я не чувствую. Больше демократии и больше возможностей для всех остальных. Васильев хочет так — все делают так. А тут условно говоря Лева хочет так, Шура хочет иначе, «а давайте мы спросим у ребят». Поэтому нас значительно больше спрашивают.
EM: Клипы Сетей, «Алиса в стране чудес» и «Просто», выглядят хорошо и недешево. Вы сейчас молодая группа. Извини за нескромный вопрос, как вы финансово справляетесь с производством видео?
ЯН: Все стоило не так много. Просто хорошо реализованная идея. Придумано, за счет чего можно сделать недорого, но красиво. Это вкус режиссера Кати Демениной и оператора Даниила Сальхова — вот что это такое. Правильная локация, правильный выбор персонажей, правильная одежда. Я в это дело совершенно не лез и отдал его на откуп съемочной группе. Результатом очень доволен.
EM: Многих напрягает нести работу в семью. Ты хорошо работаешь с женой. Где секрет?
ЯН: Секрет в том, что у нас в основном совпадают вкусы, мы оба гуманитарии, и люди, любящие придумывать что-то новое, неожиданное и, главное, свое. Плюс я доверяю Катиному чувству стиля. Поэтому мы давно вместе, очень даже давно.
EM: Катя Деменина сняла для Сетей два клипа: на песни «Алиса в стране чудес» и «Просто». Что из ее работ, помимо этого, можно посмотреть и где?
ЯН: Режиссерских работ у нее больше нет. Это дебют. Я думаю, закажу ей что-нибудь еще. Уже есть хорошие идеи. Она искусствовед и занимается фотографией. В Instagram’е на страничке @art_synesthetica она выкладывает свои искусствоведческие эссе, а на странице @a_lighthouse — фотографии.
EM: Lighthouse — это маяк. Маяк у вас в клипе, «Маяк» — ваша песня. Почему?
ЯН: Это красиво, природно и часто безлюдно. И свободно. И на море.
EM: Клип на песню «Алиса в стране чудес» снят в Эстонии. Как вы нашли локацию?
ЯН: Через ГуглКарты. Смотрели, где есть интересные маяки. Выяснилось, что там их страшное количество, и они все исторические, 19-го века.
EM: И маяк в клипе.
ЯН: Да. Заказывался в мастерской Эйфеля. Это на острове Хийумаа. Туда попадаешь на современном пароме, с вай-фаем и рестораном, а на острове пусто. Эстонцы его только раскручивают. Отличные дороги, кемпинги, есть где жить. При этом ты можешь оказаться на маяке один. Где еще такое сейчас найдешь? Летом-то! Мы снимали пляж, два километра вперед — чистый белый песок, и никого.
EM: На съемках клипа на песню «Просто» Андрей Макаревич принял бутафорский бар на площадке за обычный.
ЯН: Да, он обломался дико. Он, бедный, спрашивает: а можно мне вот этого…? Мы говорим: а мы что-то не подготовились. Я знаю прекрасно, что будет, если на съемочной площадке есть алкоголь. Мы же все латентные пьяницы. И съемка превратится в пьянку, и это видно в кадре. Поэтому мы даже для Андрея Вадимовича не стали делать исключение, алкоголь принципиально на площадку не покупали. А он увидел бутафорские бутылки и чуть не выпил этого «коньяка», страшно подумать, что в этой бутылке.
EM: Вы долго его снимали, он сидел не так, как надо было режиссеру. А как надо было?
ЯН: Он изначально сидел очень напряженно. От него требовалось расслабиться. Расслабиться он по каким-то своим причинам не мог. Потом смог.
EM: В клипе есть момент, когда один из музыкантов вовремя не поднимает табличку, и после они пересмеиваются с соседом. Это задумка или случайность?
ЯН: Пришлось долго репетировать, чтобы все научились вовремя поднимать свои таблички, и все равно набралась куча запоротых дублей! Грех было не использовать такую дурь!
EM: Где ты придумал песню «Просто»?
ЯН: Вообще не помню. Вылетело и улетело!
EM: Делаешь на неё ставку?
ЯН: Она уже открутилась везде, где только можно. И не стала большим хитом. На Нашем даже в «Чартову Дюжину» не попала. Хотя я очень даже верил в нее и думал, что попадет! Так что ставка провалена. Ничего, напишу еще что-нибудь.
EM: Ты солнечный, не по-питерски. И песни у Сетей, если даже с оттенком грусти, то все равно не минор. В тебе самом чего больше внутри, грусти или радости?
ЯН: Я в целом счастливый человек, живу очень насыщенной и интересной жизнью, делаю то, что хочу делать. Нет времени на хандру да и причин для нее! Плюс с характером, наверное, повезло. Я определенно воин света! И продолжаю верить в людей. Хотя люди эту веру постоянно испытывают на прочность.
EM: Тебе 46 лет, и ты не обламываешься, по сути, ещё раз начинать с Сетями. Тебя никогда не пугали такие категории, как рано-поздно? Или ты вообще о таких вопросах не задумываешься?
ЯН: Я просто не могу без музыки и сочинительства, поэтому и не задумываюсь о возрасте и перспективах. Все равно ведь не остановлюсь. Надеюсь, что и дальше одержимость меня не покинет. Кроме того, я в себя верю. Просто не все верят в меня!)
EM: Самый крутой релиз октября из тех, что в твоём плеере?
ЯН: Из последнего — альбом Ventura исполнителя Anderson .Paak.
