15 сентября в Санкт-Петербурге прошел фестиваль Этномеханика, объединивший в своих стенах интереснейшие музыкальные проекты, чье творчество направлено на переосмысление традиционной музыки в современных тенденциях. Одним из них стал Lovozero – музыкальный проект Анастасии Толчневой, объединяющий в себе глубокое фольклорное звучания и спиритуальную электронику.
Журналист Eatmusic Дмитрий Трушев поговорил с Анастасией о её взглядах на народную музыку, о личностном и культурном развитии и о том, какую роль в её творчестве сыграли голосовые и телесные практики.
ЕМ: Расскажи, как долго ты занимаешься музыкой? С чего начался твой творческий путь?
Анастасия: С детства я занималась разными практиками – музыкальными и сценическими – одновременно. Поэтому, можно сказать, что все аспекты моей деятельности присутствовали со мной всегда.
ЕМ: Как вообще появился проект Lovozero? Когда тебя увлекла электронная музыка?
Анастасия: Что касается электронной музыки, точка отсчета – 2012 год. Я стала увлекаться филд-рекордингом (полевой записью)– путешествовала, записывала голос в природной среде. Вместе с моим коллегой, Федором Переверзевым, мы все это потом миксовали с музыкальными партиями. И так появился дуэт «Тихие камни», с которым мы просуществовали пару лет. Это был мой первый музыкальный проект, связанный с электроникой. А потом я перекочевала в сольную деятельность, появился проект Lovozero.
ЕМ: Почему «Тихие камни» прекратили свое существование?
Анастасия: Всё заканчивается. Это был этап, требующий своего логического завершения.
ЕМ: Столкнулась ли ты с трудностями, когда начала сольную карьеру?
Анастасия: Нет, это мое естественное развитие. На самом деле, ничего особенного для меня в этом нет, я всегда работаю в двух форматах – коллаборация и соло. Мне комфортно находиться в разных ситуациях.
ЕМ: А сведение, мастеринг тоже на тебе?
Анастасия: Да, мне интересно всё делать самой. Никто не может понять, что у меня в голове. То есть существуют некоторые стандарты того, как должно быть: это тоже важно, на самом деле, – уметь работать по этому стандарту. Но к моей музыке это, как правило, не подходит. И поэтому в какой-то момент мне стало тяжело договариваться с людьми на счет того, какое должно быть сведение, каким должен быть мастеринг. Мне пришлось учиться делать всё самостоятельно.
ЕМ: Сложно самой обучаться?
Анастасия: Я развиваюсь в этом смысле, постоянно усложняю работу. И в последние годы это связано с какими-то более экспериментальными практиками: программированием звука и т.д. Но обучаюсь я всему на своих собственных работах. То есть я не могу ходить на курсы или смотреть обучающие видео, не зная, что я буду с этим делать. Мне всегда нужно искать пути решения, исходя из задач.
ЕМ: Неужели ни разу не посещала никакие курсы?
Анастасия: Единственное – пару лет назад ходила на курс SoundArtist в Москве от Сергея Касича. Это очень сильно меня поддержало. Но эта программа не касалась продакшна; это чисто физика звука, программирование, работа с модулярами. Ну, в общем, много всего интересного, но это не касалось такой музыки, которую я обычно делаю под названием Lovozero.
ЕМ: Кстати, Ловозеро – это ведь село где-то под Мурманском… Почему именно такое название?
Анастасия: Много лет назад я путешествовала по Кольскому полуострову. И эта территория меня настолько впечатлила, что я решила посвятить ей свою музыку. Даже не столько посвятить музыку месту, сколько соотнести себя с тем миром, с той энергией, которую ощутила. Это такой ритуальный момент, в каком-то смысле. Там особенная природа, и суть в том, что это очень древняя земля. Это древнейшие горы на Европейском континенте. Абсолютно марсианские пейзажи и ощущение отсутствия чего-либо человеческого.
ЕМ:В твоей музыке это чувствуется.
Анастасия: Да, это один из основных элементов в том, что я делаю. Есть такая тенденция, соотносить себя с ситуацией, когда человек отсутствует как феномен.
ЕМ: Итак, почти в каждом материале о Lovozero пишут, что ты пела в народном ансамбле…
Анастасия: Нет!
ЕМ: Нет?
Анастасия: Это очень искаженная информация. Я никогда не пела в ансамбле. Уже после создания проекта я пару раз зашла на занятия, выучила пару песен – для себя. Я действительно очень люблю петь, и лучше всего у меня получается исполнять духовные народные песни. Но это абсолютно личная практика, она не сценическая. Я никогда не пела на публике народные песни, а уж тем более в составе ансамбля.
Фольклорная музыка – она прекрасна, мне ее интересно изучать постольку поскольку, но я никогда не связывала себя напрямую с этой традицией. И не занималась ее переосмыслением намеренно. Это просто естественно для меня, потому что я живу на этой земле, это есть в моем культурном теле.
ЕМ: Я думаю, что это, в любом случае, близко нам подсознательно, потому что мы в этой культуре, как ни крути, выросли.
Анастасия: Да, мне тоже так кажется. И, вообще, чем чаще мы обращаемся к нашей ДНК, грубо говоря, тем больше мы открываем её резервов. А они всегда связаны с пространством, в котором мы воспитаны.
ЕМ: Поэтому ты вдруг начала создавать песни в таком стиле?
Анастасия: Это связано с поисками наиболее комфортного и естественного для меня музыкального языка. Я к этому пришла, в этом осталась и развиваюсь. На самом деле, с годами я наблюдаю некий процесс деконструкции того, что я делаю. И если проследить динамику, я всё больше ухожу в какие-то абстрактные процессы.
ЕМ: Как раз по поводу абстракции: я тоже это заметил, у тебя в творчестве удивительно сочетаются гармония и хаос. Для многих музыкантов – это невероятно сложно. Ты намеренно училась приходить к этому упорядоченному хаосу, или он просто идет из тебя, это получается спонтанно?
Анастасия: Не то, чтобы я это так формулировала когда-либо, но я много занимаюсь звуковыми практиками, связанными именно с голосом. У меня даже была лаборатория, которая называлась «Тело как звуковой носитель». Это симбиоз движения и голосового звукоизвлечения. Я, в общем, придумываю множество упражнений на эту тему: как прийти к такой ситуации, когда голос вне какого-либо канона является естественным и музыкальным. Возможно, за счет того, что я нахожусь в процессе работы с подобного рода вещами, это отражается в моей музыкальной деятельности.
ЕМ: А тексты? В твоих песнях они несут прямую смысловую нагрузку, либо служат инструментом, потоком для голоса?
Анастасия: Да, это скорее инструмент. Мне очень важно, чтобы голос не превалировал над всеми остальными инструментами. Моя цель – сделать так, чтобы голос был лишь одной из составляющих музыкального полотна. Текст – не доминанта, а один из элементов.
ЕМ: Но образность тоже важна?
Анастасия: Разумеется! И еще очень важно, что именно создает этот образ – само слово, или слово плюс всё остальное.
ЕМ: Твой последний релиз «Морока». Почему альбом обрел именно такое название?
Анастасия: Так я определила целый период своей жизни. И это слово для меня оказалось в тот период очень соотносимым с моим видением реальности, что ли… Не в каком-то негативном смысле (потому что слово «морока», всё же, имеет отрицательную коннотацию), а в каком-то более общем понимании. Морока – как состояние бытия, бытие как иллюзия. Морока – как состояние, в которое попадает ум, и в котором ум забывается. И об этом практически все композиции: о реальности, как субстанции, в которое попадает человеческое существо.
ЕМ: Лейбл Full of Nothing, резидентом которого ты была, не так давно прекратил свое существование. Не разрушило ли это твою реальность? Как это отразилось на твоем творчестве?
Анастасия: Есть ли жизнь после Full of Nothing… Повторюсь, всё когда-нибудь заканчивается, у всего есть срок годности. Это очень важный момент, и это надо уважать. Full of Nothing был не просто лейблом, это было целое сообщество людей, объединенных единым ощущением музыки и времени. И хотя все музыканты, присутствующие на этом лейбле, находились в разных направлениях, дух был единым, и взаимоподдержка в дружеском ключе была очень сильна. Конечно, после закрытия лейбла мы ощутили, как вся эта система взаимодействий распадается. Но это не значит, что не народится что-то новое. В период существования лейбла для меня было важно ощущение земли под ногами, ощущение того, что есть еще люди, которые находятся со мной на одной волне.
