Группа «Перламутром». «Черта» нашего времени

Музыкальный портал Eatmusic познакомился с творчеством группы Перламутром несколько лет назад. В этом году наши пути пересеклись, и вот мы встречаемся с лидером Перламутром Михаилом Савченко для того, чтобы поговорить о новом ЕР группы «Черта», о поисках себя и немного о Стивене Кинге. Кстати, мы уже послушали пластинку парней и уверены, что этот релиз достоин внимания. Онлайн презентация ЕР «Черта» состоится 15-го сентября, а уже 27-го сентября в FAQ-cafe Перламутром отыграют свой большой осенний концерт.

 перламутром

ЕМ: Привет, Миша! Перламутром находятся сейчас на пороге выпуска ЕР «Черта». Какую черту вы собираетесь подводить и под чем?

Михаил: Привет, Eatmusic! Как поется в песне, «черту не подводят, за черту не заступают». Это материал о том, за что не надо заступать.

ЕМ: Пока мы слушали ЕР, сложилось такое ощущение, что в лирике наиболее отражена тема прекращения чего-либо, ощущения какого-то рубежа. С чем это связано?

М: Здесь отражен момент взросления. В определенный момент появилась необходимость сказать больше о том, о чем я думаю в данный момент. А думаю я не о чем-то конкретном, а обо всем по чуть-чуть. Представляю свое место в истории, которая разворачивается вокруг, и отражаю свое видение этого процесса.

ЕМ: Получается, что ЕР «Черта» для Перламутром — это такой своеобразный итог жизни?

М: Я бы не сказал, что итог. Скорее начало. Начало более осознанного восприятия каких-то вещей как с музыкальной точки зрения, так и с информативно-словестной.

 

ЕМ: Что изменилось за это время в восприятии музыки?

М: Изменился подход. Надо вообще побольше думать о музыке (смеется). Раньше получалось так, что ты вроде бы играешь, и оно как-то само играется и играется. Кажется, все хорошо, но потом смотришь со стороны и задумываешься. По сути, на «Черте» мы записали те вещи, которые мы играем довольно давно, они получились легко, мы продумали каждый штрих песен.

ЕМ: То есть для тебя это какой-то момент творческого роста и развития музыкального сознания?

М: Да! Сейчас вместе со мной и с Максимом играют правильные люди, с которыми проще реализовывать какие-то идеи.

ЕМ: Если охватить десятилетний период — тогда и сейчас. Как изменилось отношение к музыке и ее написанию?

М: Изменилось, конечно. Тогда музыка в принципе не писалась (смеется). Десять лет назад я играл во дворе. Музыка не писалась, зато хотелось нравится девочкам, поэтому придумывалась пара примитивных ритмов. Потом приходили такие же плохие музыканты как и я, накладывали на это свои плохие инструментальные партии, и получалась очень-очень плохая музыка. Но зато весело и бодро! Вообще, проще всего было подиджеить и «выкинуть» куда-то свой материал, чем записывать какие-то гитары, барабаны. Все можно было сделать на компьютере: сочинил бит, написал на него клавиши, и вот готова композиция.

ЕМ: Таким образом, можно утверждать, что группа Перламутром пришла от примитивной электроники для девочек к серьезному брит-року?

М: Нет (смеется). Это групп пять назад пришло. Перламутром — это итог. До Перламутром была группа Бредбери. Но человек, который повлиял на популяризацию нашей музыки, забраковал это название, так как его элементарно было сложно найти, и оно не было уникальным.

ЕМ: Может за этим скрывается судебное разбирательство с писателем Реем Бредберри? :)

М: Нет! Наше название писалось по-дурацки, за что над ним любили подхихикивать все кому не лень. Многие делили слово Бредбери пополам и получалась странная игра слов. Название надо было поменять. Когда появились Перламутром, все сложилось воедино: появились хорошие люди.

перламутром

ЕМ: Имея определенный опыт, что посоветуешь: как искать «своих» музыкантов?

М: По объявлению, на самом деле.

ЕМ: То есть у вас не было каких-то забавных историй про неожиданные встречи в поезде в плацкартном вагоне?

М: Или мотивировать своих друзей научиться играть. Да! Такого всегда, конечно, хотелось, но это практически нереально. Например, с Максимом мы знакомы со школы, и его пришлось принудить играть со мной за компанию (смеется). Доминировать и заставлять (улыбается). Остальные люди находились через знакомых, через прослушивания. В первую очередь, было важным, чтобы человек был сам приятный, помимо того, чтобы он умел что-то играть. Сейчас в коллективе так сложилось, что и сами ребята без заморочек, без музыкантства в плохом смысле, и играют они классно. Всё при них!

ЕМ: На сегодняшний день есть ощущение, что ты разочаруешься в этом музыкальном потоке, и Перламутром уйдет в другое русло?

М: Уже разочаровались! (Смеется). Потом снова очаровались. Многое разочаровывает. Человеческий фактор, например. Играешь с человеком, а потом он начинает тебя раздражать. И ты понимаешь, что он ушел от того идеального образа, который ты себе составил. Ты начинаешь его пинать, вы злитесь друг на друга, все перестает нравится. Но потом передышка и все налаживается. Бывают ситуации, когда человек совсем перестает колорировать с общей идеей. На самом деле, чем естественнее к этому относишься, тем проще.

ЕМ: Получается, что группа — это такая община…

М: Да, группа — это как школьный класс. Только в школе все-таки есть обязательство, а в коллективе — это желание. Если нравится — играем, не нравится — до свидания! Это не означает, что мы слушаем одну и ту же музыку и дико премся от этого. Каждому из нас что-то не нравится, мы обсуждаем это. Даже на записи ЕР были спорные моменты, но в конечном итоге материал получился таким, потому что группа работала над ним сообща. Кто-то меньше, кто-то больше, но вместе.

ЕМ: На «Черте» прослеживается также тема следов. Это ваш общий след в данное время. В данном месте?

М: Когда я пишу текст к какой-то песне, я не думаю за всех. Вместе мы оформляем эти мысли музыкально, но не более того. Общего посыла, точки зрения нет. Просто в какой-то момент расхотелось все время писать о любви, о мальчиках и девочках (смеется). Раньше это было важным для меня, был я одинок или нет, но я все время твердил об этом в песнях группы. Сейчас захотелось посмотреть вокруг, без навязчивой философской мысли. А группа оформляет эти мысли с музыкальной точки зрения.

перламутром

ЕМ: Какие музыкальные вкусы повлияли на Перламутром?

М: За всех не возьмусь сказать. Я, например, до сих пор не знаю, что слушает барабанщик Василий. Иногда в разговоре складывается ощущение, что мы слушаем одну и ту же музыку, а потом я понимаю, что наши вкусы разнятся. Я люблю Tequillajazzz, Morphine (американская блюз- и джаз-рок группа, существовавшая с 1989-1999 гг. — прим.ред.). Эта музыка не похожа на нашу, и мне она кажется достаточно сложной. Но она определенно вдохновляет, и к ней стремишься в точки зрения подачи и атмосферы. Наш басист Константин слушает RHCP, но на то он и басист (смеется). Максим слушает Sophie Ellis-Bextor, например, или радио. Сергея Стиллавина, Игоря Ружейников. Потому что ему бывает одиноко, а у хороших радиоведущих есть способность проникать в тебя. Из новой волны музыки назвать что-то сложно. Потому что все такие модненькие… Хотя мне самому хочется быть модненьким (смеется), но не всегда получается. Мне больше нравится старая музыка. Не Машина Времени, конечно. Из новых интересные ребята Editors. На их концерт я бы сходил. Из близких к нам отмечу The Cardigans.

ЕМ: В этом поиске модно / не модно, каким вы видите и чувствуете своего зрителя?

М: Наш зритель — это подружки, которые парятся, пустят их в клуб или нет (смеется). И наоборот 35-ти — 40-летние люди, видеть их всегда приятно. Недавно моя мама начала слушать то, что мы записали. Но нашла в социальных сетях, посмотрела послушала, и ей понравилось. Слушатели — это разные люди, которые слушают такую музыку как у Перламутром.

ЕМ: А более четко выраженное представление об аудитории имеется?

М: Честно говоря, нет. Мы не на том этапе, когда можно привередничать. Не хотелось бы, чтобы приходили люди в пачкающей одежде (смеется). Или будет странно, если из соседнего клуба на концерт Перламутром придут металисты. На самом деле, возраст и пол не важен. Мне приятно, когда приходят люди старше. Это значит, что я претендую на что-то в умственном плане. Но и когда приходят молодые ребята — это круто.

ЕМ: Вспоминая концерты, какая самая нелепая ситуация произошла с Перламутром?

М: Был у нас концерт в Нижнем Новгороде. Стандартная договоренность с промоутерами, на афише большими буквами написано название, клуб пафосный а ля «бандитский ресторан». Пришла девушка-журналист, взяла у нас интервью. Пока фотографировались на фоне афиши, надеялись, что промоутеры действительно поработали. Но по итогу на концерт никто не пришел. Мы отыграли пять песен для персонала клуба и для журналистки из газеты. Это было забавно.

перламутром

ЕМ: Хотелось бы поехать по стране?

М: Честно, конечно хотелось бы. И совершенно не важно куда. Как обычно существует проблема заинтересованности организаторов и наличия мест, где можно выступить. Из приоритетов — Питер. Хорошая ситуация обычно была на Украине, но сейчас туда, к сожалению, не поедешь.

ЕМ: Вы вообще следите за теми, кто находится с вами в одном сегменте?

М: Не следим. Точнее, не видим. Есть ощущение, что сейчас все делают другую музыку, а ля TeslaBoy или переигрывают Joy Division. Я вообще не знаю, есть ли перспектива у такой музыки, как Перламутром, с точки зрения медийности, но хочется играть вот так.

ЕМ: Отдает тленностью…

М: Наоборот, вы оптимистично идем аутсайдерами (смеется). В бытность Бредбери я серьезно занимался поисками, куда же пристроить музыку. Но мне никто не подсказал каких-то серьезных выходов. А рассуждать в сослагательном наклонении — это не вариант. Поэтому мы делаем то, что делаем. И,как вариант, сидим здесь сейчас и беседуем с вами (улыбается). У нас нет такой задачи, чтобы начать играть в стиле Maroon 5.

ЕМ: Хорошо! Не хотите менять стиль. Почему бы не поменять язык?

М: Во-первых, с языком мне не хватает данных, а во-вторых, с точки зрения ротируемости англоязычные группы в России попадают с интересное положение. С одной стороны, они не нужны на Западе, потому что там полным-полно своих, а с другой, здесь их тоже не все понимают. Мне всегда хотелось петь по-русски.

ЕМ: Получается, что вам не хватает сейчас статистических данных, с кем, когда и где?

М: Ну почему? О том, где представить свою музыку слушателю, в тех же социальных сетях, думает Максим. Есть музыка определенного сегмента — поп-рок. Это группы конца 1990-х — начала 2000-х: Мультфильмы, Маша и медведи…Мы стремимся попасть в это русло, потому что их публика нам близка. Многие люди склонны вешать ярлыки. Нас обвиняли в том, что мы что-то подсмотрели у Смысловых Галлюцинаций. Кто-то называл даже Агату Кристи, хотя никто из нас ее не слушал. Понимание промоушена есть, и ясно, что выложенная где-то песня сама не попадет в плееры к слушателю. Мы не пишем песни в духе Gangnam Style.

ЕМ: По сути этот трек — это пример отличного вирусного продвижения. Что из схожих проектов понравилось вам за последнее время?

М: Максим вот отмечал предвыборную кампанию Алексея Навального, это был гениальный ход. Потому что в поддержку Навального переименовывали названия вай-фая, вывешивали баннеры на балконах…Такой черный маркетинг. У меня такого примера, наверное, нет, но меня искренне удивляет, когда популярные, достаточно глупые песни становятся народными. Как было с «Get lucky» Daft Punk или с Happy Pharell. Они записывают песню, в которой на протяжении трех минут повторяется один и тот же квадрат, который они исправно гоняют и гоняют. Тебя по итогу тошнит от этой песни, но ты ходишь и думаешь, как же это делается. Все попытки написать что-то такое превращались в абсурд. И это никому не надо. В том числе и нам.

ЕМ: Чем вы занимаетесь помимо музыки?

М: Я в пределах Москвы отдыхать не умею, поэтому стараюсь замещать музыку чем-то. Но музыка — это то, чем нравится больше всего заниматься. Можно, конечно, на море съездить, книгу почитать.

ЕМ: Из того, что читали, смотрели за последнее время, что понравилось?

М: Я читаю преимущественно Стивена Кинга. Прочел недавно «Мистер Мерседес», занятная книга. Еще Филипп Дик приходит на ум. На самом деле, чем больше читаешь, тем сложнее сделать выбор. Что-то философское читать, как правило, очень занудно. У меня не пошел Сомерсет Моэм, не могу читать Ремарка. Вроде как интересно, но начинаешь читать и сразу же понятно, что кто-то заболеет туберкулезом, кто-то кого-то любит, все умрут, а останется один персонаж. Классный язык, все так правильно развивается, но мне нравится, чтобы по сюжету было хождение по лезвию ножа.

ЕМ: Сюжеты для мальчиков?

М: Нет (смеется). Для мальчиков — это Джейсон Стэтэм. Где тачки угоняют, стреляют, а потом у них любовь с девчонками из глянцевых журналов. Мне нравится, когда есть о чем подумать и от чего испугаться. Потому что правильный мистический страх расслабляет. Чего я и ищу. Это круче, чем расслабляться с алкоголем на кухне, глядя на своего кота.

ЕМ: Дай житейский совет…

М: Я могу аккумулятор поменять. Отдыхаю, кстати, когда нужно что-то починить в машине. (Смеется)

ЕМ: Вот так и рекламируют свои дополнительные услуги музыканты. Вопрос будет о другом: как победить грусть? И нужно ли ее вообще побеждать?

М: Я считаю, что не нужно. Потому что надо побеждать страх, основанный на житейской глупости. А грусть — это хорошо. Мне нравится! Грусть не надо побеждать! (Смеется).

ЕМ: Девиз нашего портала «Кушаем и слушаем!». Что посоветуешь есть осенью?

М: Не знаю. Я все время ем одну и ту же еду.

ЕМ: Никакого разнообразия :)

М: Это как установка: «Надо попробовать что-то новое». Но все равно идешь и покупаешь то же самое. Иногда моя жена готовит что-нибудь интересное. Например, ели тут бутерброды со шпротами и яйцом. Это было необычно. Самое непонятное, что съел — на концерте и там купил дорогущее тако. Половина тако высыпалась мне на кроссовок, поэтому насладиться в полной мере я им не смог. Было мало, не сытно и дорого. Ну и самое оригинальное — это одна дыня, съеденная за лето (смеется).

ЕМ: Где мы увидим Перламутром в ближайшее время?

М: 27 сентября в FAQ-cafe, где мы презентуем наш ЕР «Черта» и отыграем большой сольный концерт. Будут новые и старые песни, и программа обязательно получится подвижной. Любим иногда поныть, но такого не будет!

ЕМ: Что пожелаешь читателям Eatmusic и слушателям, помимо того, чтобы прийти на концерт?

М: У меня лозунги никогда не получаются. Но пожелаю не сильно ждать лето. Потому что чем больше чего-то ждешь, особенно — лето, тем дольше тянется осень и зима.

ЕМ: Но ведь сейчас все будут ждать Новый Год!

М: Тогда с наступающим Новым Годом! Это отличный вариант: полгода от текущего года прошло, можно уже всех начинать поздравлять в Новым Годом.

ЕМ: Спасибо, Миша! Ждем презентации Перламутром «Черта» и готовимся к Новому Году!

М: Спасибо, Eatmusic! До новых встреч!

Подписаться на новости Перламутром http://vk.com/perlamutrom

Концерт 27-го сентября — http://vk.com/perlamutromfaqcafe

Автор Анна Николаевская, Eatmusic

Если вы нашли ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.