Группе “СерьГа” в 2019 году исполняется 25 лет. Московский праздничный концерт в честь юбилея пройдет 1 июня в “ГлавClub”е. Основатель группы Сергей Галанин пообщался с Eatmusic и рассказал о первом творческом годе “СерьГи”, портретах ее музыкантов и о своих ответах на самые главные вопросы в жизни.
EM: 1 июня в ГлавClub’е группа «СерьГа» сыграет концерт в честь 25-летия группы. Какая программа ожидается?
Сергей Галанин: Я все время мучаю зрителей: не меньше 25 песен на каждом концерте. А в итоге получается 30-35. Чем больше нам лет в этой жизни, тем больше песен мы на концертах исполняем, тем больше мучаем зрителя. Вот — единственное, в чем я могу обрадовать. И то, это даже не отличие 25-летия. Мы всегда играли долго – наша плохая отличительная черта. Зачем это, кому это надо?.. Пробежимся по всем пластиночкам: с какой-то одна песня, с какой-то – пять, все по-разному, в зависимости от нашего собственного ощущения, что нужно сегодня зрителю показывать. Ничего специального не готовим, кроме футболок с обложкой будущей пластинки «Батарейки сели». Пластинка еще даже не начала записываться, но футболки уже готовы. Как они выглядят — так и будет. Количество песен — неизвестно, песня «Батарейки сели», конечно же, туда войдет. Обложку рисовала Маша Козель, племяшка моя, она делала клип «Чай с лимоном», мультяшные смешные концертные зарисовки «Валеры», «Бурого медведя», «Матильды». Я давал ей задание, сказал «батарейки сидят в тюряге», но как будет выглядеть эта тюряга снаружи, не знал. Получилась средневековая тюряга с современными батарейками. Выпустим мы пластинку, в лучшем случае, через год. Не хочется торопиться. Три песни мы уже играем: это «Батарейки сели», «Хорошо сидим», и для Питера мы приготовили песню по поводу блокады Ленинграда, «Мишка-мишутка». Не так просто компоновать эту пластинку: раньше я все песни в одну кучу валил, и веселые, и совсем грустные, а сейчас хочется выдержать концепцию. Могут быть песни радостные и грустные на одной пластинке, но все равно они должны базироваться на чем-то одном.
Центральная композиция — «Батарейки сели». «Эх, дорога, дорога, дорога домой. Никогда я не ездил домой по прямой». Все об этом: сколько бы куда ни ездил, все равно тянет на Родину.
EM: Юбилейный сет-лист будет меняться от города к городу?
Сергей Галанин: Мы его примерно процентов на 95 выдерживаем. Но все равно в Санкт-Петербурге добавилась «Мишка-мишутка», причем это была прямо сразу премьера песни. И я понимаю, что мы в наш осенний концерт петербургский вряд ли уже ее будем играть, до выхода пластинки. А может быть у нее будет судьба, как у песни «Рай»: она очень красивая песня и очень тяжелая для меня, и мы поэтому ее не играем. Концерты же в основном — для поднятия настроения. «Когда же это закончится — рай переполнен детьми». Это на нашей планете никогда не закончится, поэтому такие песни пишутся, но играть ее на концертах не очень уместно. Я последнее время «Чистоту» наконец начал играть — тоже не хотел; понимал, что у всех настроение заводное, а тут я со своими размышлениями философского толка. Не чувствовал внутренних сил, чтобы народ на себя концентрировать. Может быть, еще зависело от того, что она достаточно сложная в исполнении. И тут надо чтобы все вместе было: и какой-то мой посыл к людям, чтобы они на немножко затаили дыхание, и потом опять выдохнули и начали веселиться. Сейчас она крепко стоит на ногах у нас на концерте. Мы сыграли ее даже на «Квартирнике у Маргулиса», я рискнул и получил очень интересную реакцию многих друзей-актеров, которые типа знают наше творчество, и у всех один вопрос: «А что это за песня?» Обычная история. Люди знают несколько песен, и новые им навязывать — дело сложное. Поток информации огромен, сплошные кумиры вокруг, знаешь три песни этого, три песни того, пять вот этого, ну и десять — любимого самого. И на радиостанциях «Чистоты» не было, может, тоже повлияло.
EM: Вы не отдавали?
Сергей Галанин: Я не отдавал, тоже не рискнул, я давал более понятные для людей: «Я люблю поезда», «Время готовить костер», «Бурый медведь», «Мой друг». Тоже хорошо, потому что некоторые вещи — они кажутся простыми, «мой друг не пропадай, звони», а потом друг раз, умер — и все. Как было с Владом Галкиным. Он мне позвонил на день рождения, поздравить, а я на его день рождения не позвонил ему. Потому что слишком много у меня друзей 25 декабря рождено. И из головы вылетело. На тот момент год мы общались только по телефону, постольку-поскольку. Но он мне позвонил — а я ему запамятовал. Потом такие песни появляются: они вроде бы легкие, а на самом деле они вот о чем.
EM: Представляя на концертах песню «Спокойной ночи», Вы добавляете, что в программе она — по инициативе Сергея Левитина.
Сергей Галанин: Я не очень ее люблю, потому что она была написана за 10 минут, сиюминутная такая легкая песня. Но у нее странная судьба. Ее крутят и крутят. Люди знают ее, просят и просят. И благодаря тому, что мы сейчас другие — и в плане звучания, и по какому-то внутреннему возрастному содержанию — мы ее уплотнили, укрепили. И в этом заслуга Левы, который говорит: «да нет, надо ее играть, потому что ее люди любят». Ну я поддаюсь, смотрю на реакцию людей — странным образом, это так. Это не то, что я ее не люблю. Она хорошая песня, просто есть сейчас другие, которые для меня важнее. Мне важно сыграть как можно больше песен, которые на сегодняшний день, на мой взгляд, должны нас показывать людям полностью. «Спокойной ночи» — она прошлый век уже. Вот «Теплый воздух от крыш» — для меня всегда была какая-то странная песня, я понимал, что она вне времени-то уж точно. Оказывается, для кого-то и «Спокойной ночи» — не важно, когда. А тут ответ простой: это же обычная интрижка, позыв неких гормонов!
EM: Вы сегодняшние — какие?
Сергей Галанин: Мы, на мой взгляд, давно не говнорок. Вообще слово говнорок — очень странное. С одной стороны, оно прилипло ко всем, кто поет на русском языке. Я не знаю, почему. Видимо потому, что все вот эти люди, которые любят западную музыку — я тоже ее люблю — но все люди, которые на ней выросли и больше ничего, кроме нее, слушать не могут — им вообще наплевать на слова, по большей части. Они считают слова вторичными. Для них голос — это некий инструмент, мелодия. Поэтому они, если уважают наших музыкантов, — то только с сильнейшими вокальными данными. Совершенно не вдумываются, о чем поют — для них это по барабану. Обижаться на слово «говнорок» я не обижаюсь, но оно неправильное, оно очень часто не к месту. На сегодняшний день мы серьезно занимаемся музыкальными аранжировками, копаем туда-сюда, у нас есть такие песни, которые я боюсь играть периодически, потому что я понимаю: чтобы они звучали по-настоящему, как на пластинке, их надо каждый раз играть, каждый раз их репетировать, это достаточно сложные в исполнении песни. А мы их играем от случая к случаю, потому что песен много, что-то выпадает, потом ты опять его вспоминаешь, а сыграть точно… Мы же без всяких плейбеков, у нас идет один, где я двумя пальцами играю в «Детском сердце» на рояле, и то из-за того, что это некий символ, как ребенок, который занимается музыкой. Мы стараемся играть лучше, и в этом наше сегодняшнее лицо. Мы стали хорошо играть.
EM: Могут ли в «СерьГе» появиться новые музыканты, новые инструменты?
Сергей Галанин: Очень хочется! Я бы с удовольствием взял фоно. Именно клавиши в смысле пианино. Я очень люблю, как у Пола Маккартни, или когда Фредди садился, играл. Незатейливо, но очень точно. Хочется увидеть за пианино красивую девушку, которая бы еще подпевала своим нежным соловьиным голоском какие-то партии, вытаскивала наши полуаккорды мужские, чтобы она их приукрашивала. А если б еще параллельно играла на скрипке — было бы шикарно. Я думаю, но все зависит от финансовой составляющей. Я не против дополнительных инструментов, я только за. А вообще — мечта сыграть когда-нибудь с большим симфоническим оркестром. Мы играли только со струнными. Есть такие песни, в которых сочетание струнных и медных дало бы некую грандиозность и дополнительное воздействие на людей.
EM: Ждать ли новых клипов?
Сергей Галанин: Ничего не хочу. Если вдруг что-то случайно будет срастаться — я никогда не проскочу, но сейчас никак мыслей нет. У нас столько этих клипов! На это уходит слишком много нервов и времени на подготовку. И все это выбивает из нормальной жизни. Я люблю играть концерты. Приехал на концерт, составил программу, добавил пять песен на бис, все довольны.
EM: Каким был по настроению первый год жизни группы «СерьГа»?
Сергей Галанин: Был непростой вот в каком смысле: ведь мы начали играть — еще не было названия у группы. Закрыли «Бригаду С», а пластинка «Собачий вальс» уже вышла, но она вышла как «Сергей Галанин». И уже концерты пошли. И мы играли первые концерты без названия. И это было не очень уютно. Приезжали просто как «группа Сергея Галанина». Песни начали звучать на радиостанциях, все закрутилось очень активно с этой пластинкой, все-таки там «А что нам надо», «Мы дети большого города», «Теплый воздух от крыш», «Спокойной ночи», «Собачий вальс».
EM: Настроение было воодушевленное, или это была какая-то кризисная история?
Сергей Галанин: Настроение было очень хорошее. Кризис у нас был один, в 1989 году, наш общий, но там была человеческая история больше, чем творческая. А человеческая история — она тяжелая всегда. Человеческий кризис — чем он сложен? Тем, что ты предъявляешь претензии другой стороне. А она тебе. Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. В этой речке утром рано утонули два барана. Потом проходит время, и ты понимаешь, что на самом деле надо всегда все претензии к себе предъявлять. Даже если кто-то не прав тоже — это его дело. А ты должен свое осознавать. Мы осознаем, но со временем. Я осознал, слава Богу. Всегда надо решать все по-человечески. Но мы же слабые, поэтому мы в страстях, в злости какой-то. Все, что Бог ни делает — все к лучшему. А вот творческий кризис — это за счастье. Тебе дается шанс либо по-новому взглянуть на старое, либо наоборот старое закрыть и открыть новое.
EM: Был ли какой-то неправильный стратегический ход за эти 25 лет?
Сергей Галанин: Ответ мы на это никогда не узнаем. Расставание с Дмитрием Гройсманом: нужно было, не нужно? Я не знаю. Тоже расставались не очень по-доброму; с Гариком была одна история, с Димкой другая. Но, надо отдать должное, и там, и здесь мы все это в себе переварили и нашли силы простить друг друга и общаться. И сейчас на нас смотришь и думаешь: разве они когда-то ссорились? Это самое главное. А вот как бы чего было? Мне кажется, как есть, так и есть. Все не просто так. Могло быть лучше или хуже — ты же не дашь ответа на этот вопрос, поэтому тратить время на эти умозаключения мне кажется бестолковым. Другое дело — ты никогда не должен киснуть. Нельзя сдуваться. Нужно взбодриться или отдохнуть немножко.
EM: Но творческие люди как раз киснут?
Сергей Галанин: Да не то слово! Мужички особенно. Что делать? Не знаю. Хороший вопрос. Мне тоже громкие и емкие советы давать не хочется. Самое главное — понять, что все зависит от тебя самого, и что все должно быть для радости. Надо на время успокоиться и порадоваться чему-то другому. Найти в себе силы просыпаться каждое утро с ощущением какой-то радости. А потом уже заниматься либо тем, чем занимался, либо поменять кардинально все. Ценить и любить жизнь — первым делом. И в этом смысле любить и уважать себя самого, своих родителей, которые что-то ведь в тебя вложили. Успокоиться, пообщаться с кем-то, кому ты очень доверяешь, кто тебя знает, кто может тебе помочь добрым теплым словом. Все пройдет. И потом уже времени ни на что не хватит. Надо понимать, что все очень скоротечно. Если человек жив-здоров, и что-то не получилось — это хороший сигнал заново взяться за дело, с удвоенной энергией или что-то пересмотрев. А пересматривать надо всегда в себе самом. Не получается потому что ты что-то недопонял, ты где-то недожал. Все очень просто. Это признать сложно. Мужчинам практически не дано. Мы в этом смысле слабые.
EM: Что за люди — музыканты «СерьГи»?
Сергей Галанин: Я могу сказать одно: они очень хорошие в плане человеческого общения. Мы все дополняем друг друга. Мы не обижаемся друг на друга по пустякам. Мы троллим друг друга, и это очень важно. Атмосфера внутри коллектива — живая. Мы не коммерческий проект, соответственно, мы должны испытывать радость, когда мы встречаемся в аэропорту или еще где-нибудь. Вот это самое главное, что у нас присутствует. А дальше — мы не сверхигроки. Я все время говорю: мы как «Rolling Stones». Возьми «Rolling Stones», растащи в разные стороны — обычные люди. А собрались вместе — получилось нечто изысканное, уникальное, энергетически мощное. Вот мы такие же: нас растащи в разные стороны — обычные люди. В каждом есть своя красота и свои недостатки, но это не пороки. Особенности. И они, может, даже нужны именно этому человеку. Один лысый, другой с бородой, третий толстый, четвертый ЗОЖ. И я. Про себя говорить — не знаю, что.
EM: Как относитесь к своим фотографиям?
Сергей Галанин: Я обожаю концертные фотографии, если они клевые — а они часто получаются действительно очень клевые, потому что не нужно специально готовиться. Я просто играю концерт, и кто-то вдруг ловит момент со мной, да так, будто стилисты работали. Я ненавижу специальные съемки. Надо играть, позировать. А здесь ты не позируешь, занят своим делом, и кто-то просто тебя фиксирует.
EM: А вообще визуальное важно?
Сергей Галанин: Я понимаю, что важно, но я всегда к этому относился спустя рукава. Я никогда правильно не подходил к профессии. Наша профессия, насколько я понимаю, глядя на то, как занимаются этим некоторые мои товарищи, — 30 процентов того, что ты пишешь, и 70 — как ты это оборачиваешь, в какую обертку. И вот это меня расстраивает. Я всегда относился к рок-н-роллу не так. Но я все равно не прогибаюсь, на все 100 процентов не ведусь на эти дела. Может потому мы сами по себе, скромные, в своем каком-то болоте плаваем, квакаем. А если серьезно всем заниматься, преподносить, делать сверхъестественные фотосессии — может, мы бы давно были уже такие, как «БИ-2».
EM: Сейчас модно читать рэп, но не все, кто хотят, в состоянии это делать. У вас отлично получился трек «Касты» в рамках проекта «Универсальный артист», несмотря на то, что всю жизнь Вы заняты другой музыкой.
Сергей Галанин: Это случайность. Стечение обстоятельств. Была живая съемка, как концерт живой, не на студии. Вот если бы я записывал на студии, а потом бы под фанеру они снимали, я боюсь, что просело бы все это дело. На студии там было бы все сконцентрировано по времени, галопом по Европам, я точно бы что-то упустил. А здесь было просто живаго. Но я пару недель, надо отдать должное, на кухне, под руководством старшего сына, искал себя. Потому что в том, как они читают, есть некие неправильности, а у них наоборот считается это правильным. Ритмика у них совсем другая. Сдвигают иногда, опаздывают, делают затакты, ударения иногда могут не там поставить. Это у них специфика жанра, и я пытался в этом смысле соответствовать. Я слушал только эту песню. Есть несколько вариантов, как «Каста» ее поет: студийный, концертные. Чего мне охватывать весь жанр. У меня есть конкретная песня, надо с ней поработать.
EM: Вам интересно дальше где-то с кем-то зачитать?
Сергей Галанин: Если какое-то предложение будет — почему бы нет! Но оно должно быть достойным. Рэп рэпу рознь, как и в рок-н-ролле. Там такая есть разница между людьми! Есть те, кто крутые, а есть такая шняга! Такое фуфло! Вообще ни о чем. То ли я отстал, но мне кажется это такой пошлятиной. Такой порожняк, как говорит Константин Евгеньевич, очень правильное слово, «порожняк».
EM: Крутые – это кто?
Сергей Галанин: Да даже Баста. Во-первых, я воспринимаю это как некое братское творчество. Мы очень рядом, рэп и рок-н-ролл. Просто это некое ответвление. Человек понимает, о чем поет; с глубиной о вселенском добре, о добре и зле. А есть шняга, похабщина. Я даже «Ленинград» не всегда могу назвать похабщиной, там иногда есть понятные мне вещи. Другое дело, я сам на подобное не решусь. И я считаю, жалко, что люди ходят с детьми на их концерты, это неправильно. Но такие родители у нас, к сожалению.
EM: Участие в «Высоцкий.Фест» дало Вам какие-то эмоции?
Сергей Галанин: Я был очень рад видеть, что люди такие… «Я сама была такою триста лет тому назад», как говорится. Было очень здорово. А где еще встречаться с молодыми? Есть даже в это потерянное время — я считаю, сейчас время потерянное, это не старческое брюзжание, нет, реально, по нынешнему положению вещей сейчас начинается полный апокалипсис. И даже в это время, когда берегов не видно, и когда их затачивают только на одно — только успех должен быть, только засветиться, только хайпануть и это все потом монетизировать… Конечно, ужас… И даже среди этой системы координат — вдруг какие-то люди со своими словами, с очень взрослым видением мира внешнего.
EM: Что нужно сделать, чтобы они продвинулись дальше?
Сергей Галанин: Баланс должен быть. Им надо учиться жить в современном мире, иначе вообще будешь за бортом. Им надо пользоваться разными современными технологиями, но во благо. Я понимаю, что говорю глупость. Все равно интернет нас когда-нибудь съест. Мы еще выруливаем по старой памяти, с какими-то старыми задатками, иммунными внутренними крепостями. Но это мы, мы и следующее за нами поколение — последние. Остальные уже все. Это вообще разговор отдельный и страшный. А ребятам, которых я видел на «Высоцкий.Фест», им надо не скатиться в лайки и в то же время попытаться все это использовать, чтобы нести свой свет, свой факел, дальше. Ты раскрутился для чего — не для того, чтобы деньги лопатой грести, а для того, чтобы других зажечь. Вот в этом смысл. Деньги тебя сами потом найдут. Пусть это будут не гигантские деньги, но ты будешь счастливым человеком, потому что ты будешь на своем месте. Ты не будешь богачом, но ты не будешь бедствовать. Это вообще большое счастье. А люди думают о больших деньгах. Единицы их обретают, а остальные остаются несчастными. Ни денег, ни любимого дела. Вот в чем проблема. Надо стараться себя показывать, но и не терять себя. Как это делать? Чрезвычайно сложно. Все наши советы — глупость, большая. Человек будет кивать, я все понял, а что дальше с ним будет — непонятно. Но если ты любишь это дело — ну и делай его. Оно откликнется. Вода камень точит. Все к тебе вернется. Пусть это будет не через пять лет и не через год уж точно. Но зато ты потом будешь чувствовать настоящее уважение к себе и уважение окружающих к тебе. Круто. Это дорогого стоит. Но мы живем в клиповом времени. Нет вот такого: сесть, подумать. Тебя все время провоцируют на что-то. На что-то такое сиюминутное, и именно чтобы это монетизировать можно было. Жалко. Но ничего другого не будет, и я думаю, что человечество проиграет в итоге.
EM: Как прошел первый год в статусе деда?
Сергей Галанин: Это такое счастье! Жалко, моя матушка не дожила – об этом сейчас все мысли. Она так хотела, чтобы в нашей семье (у моего брата два сына и у меня два сына, везде одни мужики) какая-нибудь девчонка появилась, и вот не дожила, к сожалению. Девочка — это так трогательно. Мужики подросли, и они уже пацаны, а здесь-то будет всегда трогательность и трепетность, какого бы она возраста ни была бы. Внученька. Дети — это то волшебство, которое дается нам, а мы пренебрегаем многие. Это такая сказка, просто неописуемая.
EM: Не хотелось уехать из Москвы, устроить отдых, отстраниться от всего?
Сергей Галанин: Можно было бы, но не больше, чем на месяц. Меня на большее не хватит, точно. Я буду скучать по Москве, по концертам, по своей жизни. Она у меня не очень загруженная, ну чуть-чуть побольше я еще выдержу. А больше не хочется загружать — не хватит времени на внуков, на детей. А хочется быть еще и с ними. Это же не просто общение — у них своя жизнь, они меня воспитывают, я их, обоюдная история. На это сейчас хочется время тратить. А так, концерты — это я люблю, тоже. Это мое собственное обновление, моя собственная подзарядочка батарей. Когда люди начинают петь не просто пять песен, а те, что я и не предполагал — приятно, что люди эти песни знают. И куплеты, и припевы поют.
EM: А если не поют и не танцуют, это обламывает?
Сергей Галанин: Это не обламывает, но когда они начинают петь, ты начинаешь понимать, что наконец-то ты стал по-другому для них значить. Потому что не поют иногда не из-за того, что не знают, а из-за того, что не понимают: петь-не петь. Такое бывает ощущение. В этом всегда виноват артист. Значит, он не наладил связь, и нет доверия. На некоторых смотришь – на «25/17», там они уже прыгают сидя. Но прыгают не сами слушатели — они вместе, и артист. Это круто. Они понимают друг друга. Там что-то более глубокое, более правильное. Я всегда стеснялся всех этих групповых дел. А сейчас понимаю: нет, в этом есть очень важное единение. Оказывается, так это здорово. Заряд. Не просто сходил на концерт, даже не просто попел, а еще и подвигался. А уж когда куплетами поют — прямо очень приятно. А самое главное — ты осознаешь, что это действительно твое. Раз это происходит — значит, все не зря. И тогда дай Бог, чтобы это продолжалось.
